От Модератора: Текст опубликован
по просьбе автора, которая в настоящее время является нашей форумчанкой (ник -
Кенга).
ПРАЗДНИК, КОТОРОГО ВЫ ДОСТОЙНЫ
Сначала они тихо сидели за дощатым столом и ели. Убогость пищи – сыроватый хлеб, паштет из неопределенной твари, салат с подозрительными ингредиентами – соответствовала обстановке. Со стен на собравшихся хмуро глазели черные лики, в углу притаился желтоватый скелет елочки: дело было под Рождество, и хозяин, как мог приукрасил сие почившее растеньице. На верхушку водрузил он наклейку от жвачки про любовь, в голую ветку вонзил предвыборный листочек. Довершала икебану сизая полоска измятой кальки.
Гости опасливо глядели на дверь.
-- Если сейчас войдут двое, -- объяснял мистик-поэт Шафер, -- нас будет четырнадцать. Значит, обошлось… Молитесь, молитесь, господа!
Раздался шорох . В луче тусклого света на пороге возник новоприбывший. Он радостно улыбался незнакомым людям, демонстрируя завидное дружелюбие.
--Христос воскрес! – приветствовал паренька подкованный по части религии хозяин. Шафер подавился мутным напитком «Родничок» и забился в кашле. Гость топтался у дверей.
-- И принесла же тебя нелегкая! – выдохнул другой поэт, романтик малых лесных дорог, Хоничев, с аппетитом хлебая все тот же «Родничок».
--Да уж, -- загудели гости, -- явился-не запылился! Ну что стоишь, глазами хлопаешь? Тринадцатый ты, братец, тринадцатый. И нам всем теперь – хана!
--А, помирать – так с музыкой! – решил вдруг повеселевший хозяин. – Вот я вам сейчас подарочки раздам!
Кружа по мастерской, он вдруг по-петрушачьи заверещал: -- Ну-ка, полезайте в мешочек, ужо припас я там сувениры заморские!
Каждый боязливо запускал руку в пластиковый пакет с надписью «Марихуана». Интервьюерша Рычкова подцепила открытку «Слава Октябрю!», Шаферу повезло достать колготки, почти новые. Новеллист Пешков вытянул что-то резиновое, бесцветное. И завозмущался: мол, вон остальные какие хорошие вещи получили, а я… -- Чем богаты! – сухо отрезал псевдодедушко Мороз. – Но он использован, имейте в виду.
Раздача подарков завершилась. Потом долго плясали, стуча каблуками по полу, а вскоре и по столу. Пешков включил диктофон: в нем маленькая девочка, запинаясь от усердия, бубнила неприличные анекдоты. Пешков стыдливо хохотал. Две сестрички-учительницы Юля и Нина носились с идеей сыграть в буриме, но упившись, забыли про все и стали целовать кого попало. Шаферу это не нравилось, он грозился перегрызть училкам яремные вены. Хоничев же наоборот пребывал в состоянии блаженства: Вот ради таких светлых сборищ я и не уезжаю из этой милой страны, -- шептал он в истоме, прижимая к маститой груди томик Евтушенко.
Рычкова, разрезвясь, попыталась сказать что-то в рифму, на что слухменный Шафер заметил: -- А давайте убьем ее, закопаем в сугроб, и пусть читает свои пердимонокли волкам!..
Джентельменского вида бард Кусков, томно потирая виски, бормотал: -- Где же обещанное чаепитие? Что ж, я зря булочку покупал? И он стал кипятить воду в кастрюльке, поскольку чайник приспособили под мусорное ведерко.
Хозяин со своим мешком ушел колядовать. – К Алле давать, -- скаламбурил Кусков и скривился от собственного пошлого остроумия.
Гости разбрелись по углам.
--Вы не должны бояться! – страстно внушал потный Пешков парикмахерше Силаевой, бледной, пугливой и невостребованной. – Положитесь на меня, положитесь же!
-- Нет уж, позвольте, -- перебил гиганта половой мысли тринадцатый гость. – Мадам, Вашу ручку! Он галантно повел парикмахершу от тахты к столу. Пить водку.
-- А я думала, мы повальсируем, -- робко вякнула та.
-- А поонанировать не желаете? – встрял злобный, нелюбимый никем Шафер.
-- Кобеляж, ну, кобеляж! – восторженно стонала Нина, взахлеб целуя довольную Юлю.
«По полю танки грохотали», -- разнузданно выдавал отбросивший интеллигентность Кусков. Лики на стенах умиленно внимали.
Ночь под Рождество заканчивалась. Шел снег. Это ангелы, глядя вниз, исщипали друг другу перья. Ничего, новые отрастут. Как раз, к новому праздничку, к Пасхе.
А жаль!
1998.